род хищных птиц семейства соколиных. Длина 21-66 см., самки крупнее самцов. Крылья длинные, заостренные, обеспечивающие быстрый полет. 39 видов, в России 10 видов, в т. ч. кречет, сапсан, балобан, чеглок, пустельги, кобчики. Гнездятся на земле, скалах или высоких строениях, на деревьях занимают гнезда других птиц. Крупные соколы с древности используются как ловчие птицы. Многие виды редки, охраняются.

Вознесенск

Соколы подразделяются в соколиной охоте на три главный группы: 1) набольших С., 2) на С. средних и 3) на малых С.; название "сокол" означалов русской охоте исключительно самку первой группы, а самцов называли"челигами сокольими" (как и вообще самцов всех ловчих птиц называли"челигами", "чегдиками" или "чоглоками", дополняя определения видовыминазваниями); средних С. называли "черняями", а меньших или малых -"копцами". Представителем соколов первой группы служит наш обыкновенныйили странствующий С. (F. peregrinus, communis), иногда называемыйсапсаном. К средней группе относится черняй (F. Eleonorae), а кпоследней копчик (F. subbuteo) и дербник . Все вообще С. принадлежат кловчим птицам высокого полета. С. Б. Сократ - представляет центральнуюфигуру в греческой философии; его жизнь, согласовавшаяся с его учением,заслуживает такого же внимания, как и его философия. Несмотря на то, чтоС. является лицом вполне типичным и, по-видимому, точноохарактеризованным, воззрения на него, на его жизнь и учение отличаютсябольшим разнообразием. Происходит это от того, что С. сам ничего неписал, посему мы о его учении и о его целях узнаем из вторых рук, изисточников, несогласных между собою во взглядах на роль, сыгранную С.Источники для биографии и учения С. следующие: Диалоги Платона,"Воспоминания" Ксенофонта, сочинения Аристотеля, глава о Сократе уДиогена Лаэрийского, Плутарх "О Демоне С." и др. Из этих источниковПлатон и Ксенофонт, наиболее важные, существенно расходятся во взглядахна С. Ксенофонт старается дать фотографически верный снимок с обликафилософа, но в действительности, вероятно, принижает С., Платонидеализирует его и вкладывает в его уста идеи, принадлежащие самомуПлатону. Рассказывают, что С., слушая чтение диалога молодого Платона,воскликнул: "сколько этот юноша налгал на меня!" Вопрос о том, какомуисточнику следует более доверяться при изображении С., рассматривалсячасто и различно решался; последний, писавший по этому воду Doring ("DieLebre des Socrates als sociales Reformsystem", Мюнхен, 1895), решает егоодносторонне в пользу Ксенофонта, в противоположность мнениюШлейермахера; с этим можно согласиться лишь насколько вопрос идет овнешнем облике философа и его учения; самый же дух сократическойфилософии, без сомнения, лучше схвачен в диалогах Платона; исследовательдолжен, однако, обладать большим чутьем, чтобы, пользуясь Платоном,уметь отличить Сократовское от Платоновского. С. (469 - 399) сын малоизвестного скульптора Софрониска и повивальнойбабки Фэнареты, называл себя аутодидактом (autorgoV). Отец обучил С.искусству ваяния, и впоследствии показывали фигуры 3-х харит,изготовленные С. Чтение сочинений Анаксагора произвело на С. глубокоевпечатление; спиритуалистические тенденции Анаксагора нашли себе в С.благодарную почву. Земными благами С. не обладал, если не считать женыКсантиппы. Злая жена и сопряженные с нею семейные невзгоды не помешали,однако, С. выполнить гражданств долг по отношению к своей родине.Пламенный патриотизм С. ("Отечество почтеннее и матери, и отца, и всехпредков" Критон) выразился в известной его мысли - что он бы афиняномеще в утробе матери и желает умереть им - ответ, которым С. отклонилбегство из темницы, предложенное ему друзьями. С. участвовал в трехпоходах в Делион, Потидею и Амфиполис и проявил величайшее мужество втом, что, будучи эпистатом пританов, противодействовал возбужденномународу в деле об осуждении победителей при Аргенузах (406 г.),воспротивился запрещению тридцати тиранов вести беседы с юношеством и непоследовал приказанию им привести Леона Саламинского в Афины. Древниеуказывают на наружность С., походившего на силена, как характерныйпризнак победы внутренней духовной красоты над внешним безобразием.Любопытный анекдот доказывает силу борьбы С. со своими наклонностями:физиогномист Зопир, встретив однажды С., беседующего с учениками, сталутверждать, рассмотрев черты лица философа, что он родился с дурныминаклонностями. Ученики С. рассмеялись, но С. остановил их словами, чтоон действительно появился на свет с дурными наклонностями, но силоюсвоей воли поборол их. Учительская деятельность С., состоявшая в беседахсо всеми, кто его хотел слушать, кончилось для него весьма трагично: егоборьба против софистов и всевозможных проявлений софистических учений неспасла его от того, что его же приняли за главу софистической школы иобвинили во вредной, антигосударственной деятельности и "мудрейший изгреков", по определению дельфийского оракула, погиб от обвинения трехмалозамечательных лиц: Мелита, ритора Ликона и демагога Анита (последнийиз них поддерживал Тразибуда, изгнавшего тридцать тиранов). Обвинениезаключалось в том, что С. развращает юношество, не верит в богов,признаваемых городом Афины, и вводит новые божества. В подтверждениепервого пункта приводили, что Крития, один из тридцати тиранов, и дядяПлатона - Хармид, равно и Алкивиад принадлежали к числу учениковСократа. Новое божество, коему, якобы, покланялся С., это его демон, окотором С. часто упоминает в своих беседах; говорит он, впрочем, не одемоне, а о демоническом (to daimonion). обвинение С. в безбожии с точки зрения афинян имело некотороеоснование (ср. исследование Freret, "Memoire de l'Acad." (XLVIl, т. 1,1809), ибо С. был монотеистом, и не признавал антропоморфные божестваГезиода и Гомера; менее основания имело обвинение в том, что С. вводить"новых демонов - daimonia caina ), потому что учение о демонах можнонайти как в греческой религии, так и в философии (ср. Bouche-Leclercq,"De lа divination dans l'antiquite" и LimbourgBrower, "Histoire de lacivlisation moral, et relig. des Grecs", т. Vl и др.) Что касается вособенности представления С. о своем демоне, который, по словам Платона,удерживал С. от дурного, а по словам Ксенофонта побуждал С. и к добру,то этот демон являлся Сократу с помощью звука и знака, притом с самогодетства и до конца жизни и не может быть истолкован ни в смысле простогоголоса совести - Дидеро решается даже говорить о шарлатанстве С. (см."De l'interpretation de la nature"), - ни в смысле мономании (Lelut, "Ledemon de Socrate"); все заставляет думать, что С. верил в существованиереальных, хотя и невидимых существ, представляющих посредствующее звеномежду Богом и человеком: следуя увещанию своего демона, С. отказался отполитической деятельности и занялся философским анализом. Процесс С., на которого демократическая партия взвела обвинение вупадке народной нравственности, смешав его учение с софистическим - ещеранее Аристофан изобразил С., как главу софистов, - кончился егоосуждением благодаря гордому поведение самого С. (ср. "Апологию" Платонаи "Апологию" Ксенофонта). Исполнение приговора, вследствие делосскихпразднеств, было отложено на один месяц. В мае 399 г. до Р. Хр. С. выпилкубок цикуты. Пребывание С. в темнице и его предсмертные беседы сдрузьями описаны в знаменитом диалоге Платона "Фэдон". Мнение, чтоафиняне вскоре раскаялись в приговоре С. не имеют историческойдостоверности. Еще теперь в Афинах показывают темницу С., рядом сПниксом; сооружение, как кажется, позднейшей, римской эпохи. Смысл и значение Сократовой философии понимались различно, но ужедревность смотрела на C., как на истинного родоначальника философии, откоторого началось развитие главнейших философских систем в Греции.Цицерон называет С. "отцом философии" и в особенности родоначальникомнравственной философии, Fonillee ("La philosophie de Socrate"; П., 1874)смотрит на С. глазами Платона и видит в первом как бы предтечу идеализмавторого; это воззрение нашло себе более раннее выражение у Шлейермахера("Ueber d. Werth des Socrates als Philosophen"), Диссена, Риттера иЦеллера. Перечисленные ученые видят центр тяжести Сократовойдеятельности в его теории и в особенности в его гносеологическихвоззрениях, считая его реформатором знания. Другое воззрение на С.утверждает, что С. был. главным образом, социальным реформатором итеоретической философией пользовался лишь как орудием воздействия наумы, с целью подготовки нравственного возрождения (Doring). Защитникиэтого воззрения считают главным источником для изображения историческогоС. воспоминания Ксенофонта. В русской литературе этот взгляд на С. былпроведен в статье Н. Маркова, "Значение С., как философапедагога" ("Жур.Мин. Нар. Пр.", 1871 г.). В пользу второго взгляда можно многое сказатьи ему вовсе не противоречит то обстоятельство, что деятельность С.оказалась в результате гораздо более плодотворной в сфере теории, чем всамой жизни; Афины С. не спас от политической гибели, а философии он далтолчок, который чувствуется во всей греческой философии до ее исхода.Деятельность С., имевшая целью нравственное возрождение общества,неминуемо должна была направиться против софистов, субъективизм которыхначинал вырождаться в скепсис и отрицание твердых основ жизни. Серьезнаясторона софистики была современникам менее заметна, чем те скороспелые иопасные выводы, к которым пришли младшие представители софистики. Отпорсофистам мог состоять лишь в том, чтобы их субъективизмупротивопоставить веру в абсолютное начало и показать ложность их учения,исходя из их собственных принципов. С этой задачей блистательносправился С.; его критика софистики была настолько имманентной, стояланастолько на почве самой софистики, что С. могли принять за главусофистов и не заметить, сквозившую чрез внешние софистические приемы,веру в безусловное. С. ничего не писал, он вел беседы с людьми самого различногосоциального положения, стараясь вызвать в уме собеседника правильноепонимание того дела, которого касалась беседа. Эти беседы и искусствонаправлять их к определенной цели С. называл меэвтикой илиродовспомогательным искусством, так как оно помогало собеседнику родитьправильное понимание. Беседы С. касались всевозможных житейских случаев,которые служили ему для выяснения нравственных понятий; он беседовал сполководцами, но не гнушался и беседой с куртизанкою, которой старалсявнушить правильное понимание искусства нравиться. В беседах проявляласьирония С ( eirwneia ), состоявшая в том, что он заставлял своихсобеседников логическим путем, благодаря удачно поставленным вопросам,придти к сознанию собственного непонимания и в тоже время указывал импуть к лучшему построению понятий; для этой цели С. прибегал кприведению ad absurdum, к косвенным доказательствам и лишь в редкихслучаях излагал прямо свою мысль и поучал; применяя иронию к самомусебе, С. делал вид, что в беседе сам желает учиться, что предмет беседыдля него самого не ясен и, в противоположность софистам, утверждавшим,что они знают все, С. любил повторять "я знаю только то, что я ничего незнаю". Дельфийское "познай самого себя" (gnwJi sauton) прекрасновыражает сущность сократовского метода, который он называл наведением(epagwgh); Сократовское наведение не имеет ничего общего с индукцией всовременном значении этого слова; оно есть дедуктивный прием, состоящийв определении понятий путем исключения. Исходя из частного случая, С.стремится к такому общему определению, которое охватывало бы все частныеслучаи. В зародыше в приемах С. замечается диалектический метод Платонаи даже его учение об идеях. Призвание свое С. видит в исследовании себяи других людей (exetazein eauton cai touV allouV). В применениилогических приемов определения, коими пользовался С., было столькоиндивидуального, что мы вправе говорить об особом "Сократическомметоде". - Главный предмет С. философии была нравственность, но, отождествляяее со знанием и истиной вообще, С. должен был обратиться к исследованиюоснов знания. В противоположность софистам, он защищает науку,безусловное знание от мнения (doVa), т. е. защищает объективный характерпознания. Истинное знание заключается, по мнению С., в правильнообразованных понятиях, которые имеют объективное значение, а не толькосубъективное, т. е. для этого времени и в этом месте. Главный признакистины есть ее общегодность, вытекающая из общих логических законовразума. Индивидуальному человеку, предмету исследований софистов, С.противопоставляет общую духовную основу и организацию всегочеловечества; в этом заключается и ограниченность теоретическойфилософии С., ибо желая показать объективную истину, он фактическипришел лишь к общегодной, но не объективной истине; ограничение, -которое Платон старался устранить своим учением об идеях. Этоограничение объясняется отчасти, тем, что С. придавал исключительноезначение исследованиям человека, как существа нравственного, считаяфилософию природы не только излишнею, но даже опасною (ср. Ксенофонт"Memorab.", IV, гл. II). Вырвав человека из его связи с целым, С. не могуже найти обоснования истины ни в чем ином, кроме самого человека, и невоспользовался для этой цели своими теологическими воззрениями, которыеразвивал тоже лишь по отношению к человеку, не указывая ближайшимобразом корней человеческой природы в божестве. Рассматриваятеологические воззрения С., нельзя не признать и в этом отношении егозаслуг. Политеизм и антропоморфизм греков подвергся впервые критики состороны элеатской школы: Ксенофан и Парменид впервые провозгласили средигреков идею единого, вечного неизменного Бога, но их пантеистическоевоззрение не допускало мысли о Боге, как нравственном начале. С. первый(из философов) понял Божество как начало нравственное, и этопредставление о божестве противопоставил скепсису Протагора,утверждавшему, что он о Боге ничего не знает. Божественное начало вприроде С. усматривает в телеологии, которую он понимает, впрочем, вдовольно поверхностном смысле; божественное провидение печется о мире и,в особенности, о человеке. С. указывал на сродство души с божеством и навероятность бессмертия души и, очевидно, что в его теологическихвоззрениях заключалось возможное обоснование гносеологии и цельного,объективного мировоззрения. Однако, теология для С., по-видимому, неимела самостоятельного значения, а служила лишь обоснованием этическихпринципов: в Боге он видел источник как добродетели вообще, так исправедливости в частности. Самое характерное положение Сократовскойэтики заключается, однако, не в ее теологической основе, а в утверждениитождества знания и добродетели и в сведении различных добродетелей(мудрости, храбрости, умеренности и справедливости - четыре основныхдобродетели общенародного греческого сознания) к одной основноймудрости, в этом положении выразился общий рационалистический характергреческой философии, ценившей в человеке разум выше всего.